Творческая судьба Татьяны Лиозновой,
Творческая судьба Татьяны Михайловны Лиозновой — парадоксальный маршрут, проходящий между народными хитами, премиями и постоянным сопротивлением, которым советская реальность и конкретно кинематографические институции встречали практически каждый проект режиссера. В этом материале — посвящении Лиозновой я оасскажу о том, из чего собраны главные ее картины, почему они попадали (или не попадали) в публику и как, наконец, определили советскую и перестроечную сексуальность. Также о своих любимых фильмах которые посвятили кинокритики. Автобиография В одном из интервью Татьяна Лиознова сказала, что ее самый главный фильм — «Карнавал». Это прозвучало странно, ведь поставленный ею же телесериал «Семнадцать мгновений весны», породивший огромное количество анекдотов, пародий и мемов (одна сцена встречи Штирлица с женой чего стоит), — явление из ряда вон выходящее на фоне всего советского кино. Или другой феномен — «Три тополя на Плющихе», картина, поначалу скромно отмеченная лишь за актерские достижения (впервые в истории отечественного кино ленте вручили на фестивале в Мар-дель-Плате приз католического бюро — «за целомудрие»). Несколько десятилетий спустя фильму посвятил прочувствованный монолог отнюдь не замеченный в сентиментальности писатель и артист Евгений Гришковец, а еще через какое-то время кинокритик Михаил Брашинский написал, что фильм «лет на двадцать опередил свое время, всех Кесьлёвских и Тыкверов, рассказав о том, что самое главное случается, когда не случается. И попал в самую точку, подойдя к людям так близко, что все остальное — общество, история, время — как бы исчезло». И это притом, что «общество, история, время» как раз определяли масштаб и значение следующих после «Трех тополей» На фоне «Тополей» и «Мгновений» выпущенный несколько лет спустя «Карнавал» кажется даже легковесным, самоигральным, если не сказать инфантильным. Да еще с очевидной долей подражательности. Правда, за этим купанием в жанре, в отнюдь не искрометном выражении глаз исполнительницы главной роли ощущался напряженный социальный и бытовой опыт советского человека. Этот опыт, с горьким переживанием обид, мучительных ожиданий и невзгод и пафосным осознанием найденного места в жизни — это про нее, Татьяну Михайловну Лиознову 1924 года рождения, члена КПСС, народную артистку СССР, лауреатку Государственной премии РСФСР имени братьев Васильевых, профессора. «Карнавал» (1981)  В 1972 году в журнале «Советский экран» появилась рецензия критика Ивановой, специалистки по африканскому кино, на мюзикл «Смешная девчонка». Она расписывала свои мучения, как пришла с сумками с рынка, парилась в зале три часа, нервничая, что пока Барбра Стрейзанд меняет туалеты и страдает от любви к карточному шулеру, у нее в сетке под ногами гниет лук. Лиознова 10 лет собиралась с ответом и в 1982-м выпустила свою «Смешную девчонку», такую, чтобы не служила личным оскорблением простой русской бабе, критику Ивановой, и даже сочеталась с ее гниющим луком. Сцена с роликами скопирована бесстыже. В этом есть резон: в первых же кадрах мы застаем Нинку Соломатину в родном оханском кинотеатре за просмотром «заграничного» фильма «Смерть у моря», в который Лиознова вставила мизансцену из еще одной сверхпопулярной у нас тогда американской ленты о красивой жизни — «Наваждения» Брайана де Пальмы. Общий план бала завершается крупным планом подноса с напитками, который из глубины кадра несет к самому объективу камеры лакей. Наверняка смотрела Нинка и «Девчонку». Так что когда ее, реквизиторшу, выталкивают на роликах на сцену мюзик-холла вместо запоносившего медведя, она просто повторяет ужимки и прыжки Стрейзанд, помня, что та, насмешив публику своим неумением кататься, именно после этого получила первый шанс спеть на сцене. Нинка же получит увольнение за нарушение трудовой дисциплины. Того же заслуживали решительно все актрисы, пришедшие в наше кино и на эстраду в середине 1980-х: то был парад на диво бестолковых девиц. Кроме Муравьёвой, угадавшей этот тип времени и героини — вульгарной, неталантливой, напичканной импортными киногрезами; персонажа на полдороге между победительными в профессии и несчастливыми в личном героинями второй половины 1970-х и совсем уж похабными маленькими Верами и интердевочками конца 1980-х. За пять лет, с 1983-го по 1987-й, и наше кино, и наша жизнь погрязли в безвкусице, и только Муравьёва этот этап очеловечивала, талантливо играя бесталанность. С ее помощью в «Карнавале» Лиознова создала не только идеальный комментарий, но и пятилетний анонс к состоянию дел в нашем шоу-бизнесе, а Муравьёва справедливо получила звание лучшей актрисы года от читателей того самого «Советского экрана», с неадекватной статьи в котором все и завертелось. Крутой маршрут Между прочим, профессором Лиознову сделал не ВГИК, в котором она преподавала 10 лет, а периферийный институт культуры в те самые 1990-е, когда народные и заслуженные в поисках дополнительного заработка шли служить, куда позовут (самостоятельно набрать курс
Творческая судьба Татьяны Михайловны Лиозновой — парадоксальный маршрут, проходящий между народными хитами, премиями и постоянным сопротивлением, которым советская реальность и конкретно кинематографические институции встречали практически каждый проект режиссера. В этом материале — посвящении Лиозновой я оасскажу о том, из чего собраны главные ее картины, почему они попадали (или не попадали) в публику и как, наконец, определили советскую и перестроечную сексуальность. Также о своих любимых фильмах которые посвятили кинокритики. Автобиография В одном из интервью Татьяна Лиознова сказала, что ее самый главный фильм — «Карнавал». Это прозвучало странно, ведь поставленный ею же телесериал «Семнадцать мгновений весны», породивший огромное количество анекдотов, пародий и мемов (одна сцена встречи Штирлица с женой чего стоит), — явление из ряда вон выходящее на фоне всего советского кино. Или другой феномен — «Три тополя на Плющихе», картина, поначалу скромно отмеченная лишь за актерские достижения (впервые в истории отечественного кино ленте вручили на фестивале в Мар-дель-Плате приз католического бюро — «за целомудрие»). Несколько десятилетий спустя фильму посвятил прочувствованный монолог отнюдь не замеченный в сентиментальности писатель и артист Евгений Гришковец, а еще через какое-то время кинокритик Михаил Брашинский написал, что фильм «лет на двадцать опередил свое время, всех Кесьлёвских и Тыкверов, рассказав о том, что самое главное случается, когда не случается. И попал в самую точку, подойдя к людям так близко, что все остальное — общество, история, время — как бы исчезло». И это притом, что «общество, история, время» как раз определяли масштаб и значение следующих после «Трех тополей» На фоне «Тополей» и «Мгновений» выпущенный несколько лет спустя «Карнавал» кажется даже легковесным, самоигральным, если не сказать инфантильным. Да еще с очевидной долей подражательности. Правда, за этим купанием в жанре, в отнюдь не искрометном выражении глаз исполнительницы главной роли ощущался напряженный социальный и бытовой опыт советского человека. Этот опыт, с горьким переживанием обид, мучительных ожиданий и невзгод и пафосным осознанием найденного места в жизни — это про нее, Татьяну Михайловну Лиознову 1924 года рождения, члена КПСС, народную артистку СССР, лауреатку Государственной премии РСФСР имени братьев Васильевых, профессора. «Карнавал» (1981)  В 1972 году в журнале «Советский экран» появилась рецензия критика Ивановой, специалистки по африканскому кино, на мюзикл «Смешная девчонка». Она расписывала свои мучения, как пришла с сумками с рынка, парилась в зале три часа, нервничая, что пока Барбра Стрейзанд меняет туалеты и страдает от любви к карточному шулеру, у нее в сетке под ногами гниет лук. Лиознова 10 лет собиралась с ответом и в 1982-м выпустила свою «Смешную девчонку», такую, чтобы не служила личным оскорблением простой русской бабе, критику Ивановой, и даже сочеталась с ее гниющим луком. Сцена с роликами скопирована бесстыже. В этом есть резон: в первых же кадрах мы застаем Нинку Соломатину в родном оханском кинотеатре за просмотром «заграничного» фильма «Смерть у моря», в который Лиознова вставила мизансцену из еще одной сверхпопулярной у нас тогда американской ленты о красивой жизни — «Наваждения» Брайана де Пальмы. Общий план бала завершается крупным планом подноса с напитками, который из глубины кадра несет к самому объективу камеры лакей. Наверняка смотрела Нинка и «Девчонку». Так что когда ее, реквизиторшу, выталкивают на роликах на сцену мюзик-холла вместо запоносившего медведя, она просто повторяет ужимки и прыжки Стрейзанд, помня, что та, насмешив публику своим неумением кататься, именно после этого получила первый шанс спеть на сцене. Нинка же получит увольнение за нарушение трудовой дисциплины. Того же заслуживали решительно все актрисы, пришедшие в наше кино и на эстраду в середине 1980-х: то был парад на диво бестолковых девиц. Кроме Муравьёвой, угадавшей этот тип времени и героини — вульгарной, неталантливой, напичканной импортными киногрезами; персонажа на полдороге между победительными в профессии и несчастливыми в личном героинями второй половины 1970-х и совсем уж похабными маленькими Верами и интердевочками конца 1980-х. За пять лет, с 1983-го по 1987-й, и наше кино, и наша жизнь погрязли в безвкусице, и только Муравьёва этот этап очеловечивала, талантливо играя бесталанность. С ее помощью в «Карнавале» Лиознова создала не только идеальный комментарий, но и пятилетний анонс к состоянию дел в нашем шоу-бизнесе, а Муравьёва справедливо получила звание лучшей актрисы года от читателей того самого «Советского экрана», с неадекватной статьи в котором все и завертелось. Крутой маршрут Между прочим, профессором Лиознову сделал не ВГИК, в котором она преподавала 10 лет, а периферийный институт культуры в те самые 1990-е, когда народные и заслуженные в поисках дополнительного заработка шли служить, куда позовут (самостоятельно набрать курс