Гигантский механизм, замурованный в осадках миллионы лет назад на Байкале

Теперь сижу и думаю: может, весь Байкал действительно не озеро, а котлован, вырытый этим... чем-то? Куда делись породы — загадка. Но на запад от Байкала — горы. Может, из этого и слепили? Я не знаю. Я только помню, как это выглядело. Тихо, страшно и как будто кто-то смотрит снизу. Не глазом, а всей массой. Как будто мы потревожили спящего зверя. И нас тогда вовремя отогнали. А может, просто позволили уйти. Мне понадобилось ещё несколько лет, чтобы собрать всё, что мог. После той находки в 1974 году и встречи с «москвичами» у меня осталось ощущение недосказанности. Я молчал, но ощущал — где-то ещё кто-то копал, кто-то знал. В девяносто восьмом, когда началась волна ликвидации старых НИИ и архивов, у меня появилась возможность. Один приятель — бывший лаборант в Институте геологии недр — сказал, что списывают документы ящиками, прямо грузовиком увозят на переработку. Мы с ним договорились, он позвал вечером. Из целого шкафа я забрал три папки и коробку микрофиш. Большинство — рутина, замеры, буровые журналы, но одна папка была не по формату. Плотный картон, синие штампы, без опознавательных знаков. Внутри — 12 листов. На обороте одной — рукописно: «Группа Б-14, Байкал, сектор V-к-3, схема — не для публикации». И рядом — дата: 28.09.76. Почти через два года после нашей экспедиции. Схема была похожа на старую аэрофотосъёмку. Но не снимок — цифровая обработка, чёрно-белая, с рельефными выемками. И там, где был Ольхон — выделено что-то похожее на контур ковша, ровный, полукруглый, тянущийся к южной части озера. Подпись мелким шрифтом: «гравит. аномалия — 1120 ед.». Я, признаться, не сразу понял, что это. Только позже нашёл в справочнике: такие аномалии фиксируют, когда плотность пород резко нарушается, как будто под землёй не скалы, а пустота… или нечто иное, нехарактерное. Но ещё интереснее было другое: в отдельной вкладке — лист с подписью «наблюдение — проект “Гурон”». И таблица с четырьмя строками. Все — даты и координаты. Почти все — южный Байкал, кроме последней: «внешнее наблюдение, Брукхейвен, США». Я полез искать. Брукхейвен — это Национальная лаборатория, где занимались ускорителями. Что они искали под Байкалом — непонятно. Но главное было не в этом. В самой нижней части — фраза на французском, будто вставленная от другого автора: «L'objet semble inerte mais émet parfois une sorte de pulsation gravitationnelle mesurable». Я перевёл: «Объект кажется неактивным, но периодически испускает некую измеримую гравитационную пульсацию». Объект. Не порода. Не глыба. Объект. И тогда я вспомнил слова Зуева. Когда мы ещё стояли над тем сегментом и гадали, что это за тень в грунте. Он вдруг сказал: «Это будто не деталь. Это как будто ухо. Нас слушает». Мы тогда посмеялись. А он не улыбался. Через год я оказался в Иркутске, по делам. Зашёл в Лимнологический музей — просто посмотреть. Там, в холле, был стенд с топографией Байкала. Модель, сделанная ещё в 80-х. И на ней — мелкой иголочкой, почти неразличимо — кто-то процарапал: «V-3?». Именно тот сектор. Никто из сотрудников не смог объяснить, кто и зачем это сделал.Сейчас я всё это держу в одной папке. Спрятал в сарае, под шифером, рядом с лодочным мотором. Иногда достаю, когда не спится. Читаю всё по кругу. Пытаюсь понять: это всё просто совпадения? Или где-то под нами — нечто, что дышит иначе, думает иначе… и просто ждёт. Ждёт, чтобы мы его снова потревожили. https://dzen.ru/a/aD_9SQSAvXmO51wE